Интервью с Pyogenesis : DARKSIDE.ru

С момента выхода вашей последней пластинки “She Makes Me Wish I Had A Gun” (2002) прошло почти три года, однако раньше у вас никогда не было таких больших перерывов между релизами. В чем тут причина? И когда ожидается выход нового альбома?

Мы очень напряженно работали над прошлым альбомом, потом исколесили всю Европу с туром в его поддержку, а примерно через пару лет после выхода диска я начал активно продюсировать другие группы, потому как я в свое время организовал маленький лейбл, а также занимаюсь менеджментом других команд. Все это отнимает кучу времени. Мы уже пишем новые песни, готовим новый альбом, но вот когда он выйдет, я затрудняюсь пока сказать. Мы его запишем, как только поймем, что у нас достаточно хороших песен, потому как мы хотим, чтобы на нашем новом релизе были только бронебойные хиты.

А в какой стилистике будет новый альбом? Он будет продолжением линии “She Makes Me Wish I Had A Gun”, или снова чем-то совершенно другим и непредсказуемым?

Исходя из того, куда мы движемся со звучанием новых треков, я думаю, что он будет похож на “She Makes Me Wish…”, однако там чувствуются и влияния прошлых лет. В 2004 году мы играли на нескольких метал-фестивалях и снова исполняли старый металлический материал, который не играли уже очень давно. Нам очень понравилось, мы славно повеселились. Вполне возможно, что новые песни будут намного более жесткими и более приближенными по звуку к раннему материалу.

Ваша последняя на настоящий момент студийная запись – это кавер-версия песни “Urbahnlinie 2” группы Montreal. Почему ваш выбор пал именно на эту композицию? И будет ли она доступна где-нибудь еще, кроме как на вашем официальном сайте?

Нет, это своего рода наш подарок фанатам. Я продюсировал альбом Montreal, и я являюсь их менеджером. И вот для того, чтобы их материал послушала гораздо большая аудитория, я и сделал этот кавер. Песня просто супер. В ней есть отличный мотив и отличная мелодия, но мы хотели, чтобы она звучала более в духе акустического Pyogenesis.

Как ты уже сказал, ты занимаешься продюсированием. Например, ты работал с английской группой The More I See. А как вообще ты с ними познакомился? И какие ощущения у тебя остались от записи в Англии?

Я встретил ребят два или три года назад в Германии во время их турне. Мы разговорились о продюсировании, но на тот момент они не были подписаны ни на одном лейбле. Теперь они работают с SPV и спросили, нет ли у меня желания поработать с ними над альбомом, потому как я их знал, и мы отлично ладили. Они организовали мой перелет в Лондон, и я поработал с ними над их материалом. Мы сделали для их альбома полную пре-продукцию.

На вашем сайте есть mp3 файл твоего проекта NDW. Расскажи немного о нем...

NDW - это не название проекта, NDW – это популярный в Германии музыкальный стиль, “Neue deutsche Welle” (“Новая немецкая волна” – прим. авт.). Вы знаете группу Nena? Вот это и есть NDW. Иногда, когда я сижу дома, скучаю, и мне нечем заняться, я пишу музыку. Как-то мы с друзьями немного выпили, и кто-то сказал: «А почему бы не написать парочку дурацких песенок?» И вот, собственно, тогда мы и записали материал для этого проекта.

Он вообще выходил где-нибудь, или это просто одна песня для сайта, и все?

Всего было записано 9 или 10 вещей, точно не смогу сейчас сказать, но на сайте выложена только одна. Этот материал я растиражировал на болванках в количестве 40 штук и продал их на наших концертах, однако полноценный релиз этого материала так и не состоялся.

Стоит ли ожидать чего-то подобного от тебя в будущем? Может быть, других сайд-проектов?

Да, конечно. Я всегда что-то пишу, так что я почти уверен, что в будущем будут еще проекты, гостевые участия в проектах других музыкантов и т.д.

Поговорим еще немного о сайд-проектах – мы слышали, что участники Pyogenesis в свое время играли в грайдкор-формации Gut. Насколько это верно?

Да, было дело, но очень-очень давно, где-то в начале 1990-х.

А кто из Pyogenesis участвовал там?

Это был Тим (гитарист/вокалист Тим Айерманн, ключевая фигура в Pyogenesis на протяжении 1990-х – прим. авт.). Я сыграл там только один раз – на клавишных. Весь этот проект был достаточно глупой затеей.

Если ты не возражаешь, давай поговорим подробнее о тех ранних экстремальных денечках. До Pyogenesis ты играл в группе Immortal Hate…

На самом деле, это и был Pyogenesis. Та же группа, только название было другое.

А что за музыку вы играли в то время?

Дэт-метал, материал, музыкально абсолютно схожий с первым альбомом Pyogenesis.

А расскажи, где и когда ты познакомился с Тимом.

Это произошло летом 1991 года в клубе «Rockfabrik» в городе Людвигсбург.

Мы слышали, что до подписания контракта с Osmose у вас вышел мини-альбом на колумбийском рекорд-лейбле. Как вам удалось заключить столь экзотическую сделку?

Это была всего лишь «семидюймовка» с двумя песнями, одна на стороне «А», а дру

гая, соответственно, на стороне «В». В то время существовала такая вещь, как андерграундная сцена. Люди переписывались друг с другом, вкладывали в конверты флаеры и т.п. Мы рассылали флаеры со всеми нашими демо-записями и всеми письмами, которые мы писали, и вот однажды на нас вышел тот самый колумбийский лейбл. Скорее всего, как раз через тот самый флаер. Одна «семидюймовка» вышла у них, и еще одна на мексиканском лейбле.

А какие там были песни? Они потом переиздавались?

Не помню уже точно, что там были за треки. (Смеется). Но я точно помню, что у нас вышло три «семидюймовки»: на одной были песни с первого демо, а на двух других – неизданные варианты вещей, которые потом вошли в первый альбом и на “Sweet X-Rated Nothings” (1994). Среди тех песен были “Underneath” и “Sacrificious Profanity”. Последняя потом вышла на “Sweet X-Rated Nothings” под названием “Extrasis”.

Какие чувства ты сейчас испытываешь, когда слушаешь ваш дебютный диск “Ignis Creatio” (1993)? Ты все еще горд этой работой, или же ты предпочел бы, чтобы она никогда не вышла?

(Смеется). Нет, не до такой степени конечно, но я хотел бы, чтобы тогда записали его еще раз, чтобы добиться более качественного результата. Звучание оставляет желать много лучшего из-за не совсем хорошего продюсирования. Хотя мы до сих пор играем старый материал, и на тех фестивалях, про которые я уже говорил, мы играли некоторое количество наших старых брутальных песен.

Много песен на этом альбоме было написано в соавторстве с неким Asmodeus. Кто это такой?

Так это Тим. В начале нашей карьеры он использовал этот сценический псевдоним.

Как вам вообще впервые пришла мысль «разбавить» дэт-дум-метал чистым вокалом?

Все получилось само собой. Мы развивались. Мы хотели быть немного более нестандартными начали экспериментировать. Это была отличная идея, звучало все очень даже интересно, и мы решились вынести плоды наших экспериментов на публику. А с течением времени чистый вокал все больше и больше заменял гроул.

Когда вы работали над “Sweet X-Rated Nothings”, вы отдавали себе отчет в том, что вы создавали диск, который сильнейшим образом повлияет на многие другие группы на метал-сцене? Или же вы просто сконцентрировались на сочинении и записи альбома, не думая о последствиях?

Мы не знали, что этот альбом станет тем, чем он является на сегодняшний день. Как у любого альбома любой группы – когда материал записывается, каждый мечтает сделать лучший альбом всех времен и народов. И мы тоже так думали. Конечно же, мы очень гордимся тем, что сделали тогда, но мы даже представить себе не могли, что стольким людям понравится наша работа. После выхода этого диска, мы впервые сыграли за пределами Германии – мы были в Южной Америке, Мексике, Болгарии, да где только не были.

А что за девушка так призывно стонет на треке “Fade Away”? Это был сэмпл, или вы кого-то специально пригласили в студию для записи этого фрагмента?

Это фрагмент порно-кассеты, причем не видео, а именно аудио-кассеты.

Ой, никогда не слышали ни о чем подобном…

Так вот и я тоже! Ни до того, как мне принесли ту пленку, ни после. Тим получил ее от какого-то парня из Польши.

В конце песни “Sweet X-Rated Nothings” отчетливо слышно, как толпа скандирует “fuck Pyogenesis”. Как вы это записали? И вообще, что вы хотели сказать таким странным фрагментом?

Это была, своего рода, самоирония. Мы сами записали все голоса. В студии нас было шестеро, и все голоса, которые слышно в этом куске – наши. Хотя он звучит так, как будто записывался на стадионе или в переполненном фанатами клубе, но это всего лишь размноженные голоса шести человек. Но только не спрашивайте меня, что мы хотели этим сказать!

Хорошо, тогда вопрос о другом, не менее странном фрагменте этого альбома. После того, как заканчивается последняя песня, на компакте записано еще порядка 10 минут различных шумов и звуков - такое впечатление, что кто-то приходит с работы и занимается делами по дому…

Тоже не знаю, зачем мы это сделали. (Смеется). У нас был диск с кучей различных звуков… Возможно, и у вас бывает такое чувство - когда в твое распоряжение попадает что-то новое и необычное, руки так и чешутся, чтобы использовать его всеми возможными способами. Поэтому мы и заполнили концовку диска глупыми звуками. А последний трек, под номером 99 – это отдельная история. Помню, мы сидели, пили много пива и устроили соревнование на лучшую и самую громкую отрыжку. И я выиграл, и именно мою смачную отрыжку вы и можете услышать на диске в качестве последнего трека!

Несколько лет спустя “Sweet X-Rated Nothings” был переиздан с восемью бонус-треками. Четыре из них – это мини-альбом “Waves Of Erotasia” (1994), а откуда появились остальные четыре?

Секунду, я возьму диск, он у меня тут в ящике лежит. Вот он. Итак, “Deepblackdiscotoaster” мы сочинили во время записи “Twinaleblood” (1995), но эта песня не особо вписывалась в общую канву, потому что была слишком смешной. “Lost In Reverie’95” – это еще одна версия песни, которую можн

о найти на “Waves Of Erotasia”. Следующий трек, “Son Of Fate”, мы записали вместе с парнем из Берлина, Харрисом Джонсом, который продюсировал Sepultura, Kreator и все другие команды, которые гремели в конце 80-х – начале 90-х. Эта песня раньше нигде не выходила. “Symbol of Disgrace” также была написана во время записи “Twinaleblood” и выходила на сборнике Nuclear Blast “Death Is Just The Beginning”. И, наконец, “Coming Home” – это те самые звуки, которые есть и на оригинальном издании альбома.

Для этого переиздания также была сделана другая обложка. Вам так не нравился оригинальный вариант?

Обложка “Sweet X-Rated Nothings” выполнена в черном, синем и белом цветах, а “Waves of Erotasia” – в коричневом и белом, вот мы и взяли обложку “Waves Of Erotasia” и поменяли цвет на синий. Вот и все!

Давай перейдем к “Twinaleblood”. Вам всегда удавалось придумывать многозначные названия альбомов. Как происходит выбор названия? Вы все садитесь вместе, и каждый выдает свои версии, или же название альбома приходит вам в голову на какой-то другой стадии работы над диском?

Конечно, мы садимся вместе и обсуждаем варианты. У нас всегда полно идей и предложений относительно названия альбома. Но, в конце концов, название должно быть таким, чтобы все были им довольны, потому что именно под ним он будет существовать до конца наших дней.

Но все-таки, специально ли вы добиваетесь, чтобы заглавие диска имело так много значений? Такие названия, как “Unpop” или “Sweet X-Rated Nothings” могут истолкованы совершенно по-разному…

Да, конечно, это то, чего мы придерживаемся на всех наших релизах. Это, своего рода, торговая марка Pyogenesis.

Начиная с “Twinaleblood” в вашем составе появился новый басист – Роман Шонзее. Расскажи, как он стал участником группы? Несколько лет спустя в комментариях к песне “Silver Experience” ты написал, что у Романа от рождения всего одна рука. Очень интересно, как он справляется с игрой на басу и других инструментах?

Возможно, сам факт того, что он родился без руки, и позволил ему добиться того, чего он не смог бы достичь, если бы он, скажем, потерял руку в результате несчастного случая. Его всегда очень интересовала музыка, и поэтому он начал играть на гитаре, после чего он увлекся бас-гитарой, в чем очень преуспел. И факт отсутствия у него одной руки никак не может быть определяющим в решении играть нам с ним или нет, главное – как он играет. Я с ним познакомился еще в школе. Правда, тогда он был очень странным. Много лет спустя он играл в метал-банде, а у меня был Pyogenesis, вот мы и встретились снова в «Rockfabrik». Все получилось очень забавно – после стольких лет. Мы долго болтали, оказалось, что у него есть своя студия, в которой потом мы и записывались. Через какое-то время у нас возникли проблемы с нашим басистом на тот момент (Джо Азазель), и Роман сказал: «А я еще и на бас-гитаре играю».

В какой момент ты стал интересоваться альтернативой и панк-роком?

Я слушаю панк-рок с конца 80-х, когда я был совсем еще ребенком, так что мне всегда была интересна эта музыка. Но стилистика Pyogenesis изменилась вполне естественным путем, мы не говорили друг другу: «Все, с этого момента нам надо писать альтернативу и панк». Мы просто сочинили такую музыку, а потом подумали: «Должны ли мы выкинуть все эти альтернативные и панк-песенки, или же стоит их издать?” Если бы мы их выкинули, нам бы пришлось заново писать весь материал в духе предыдущих альбомов – в метал-стилистике – что означало идти на поводу у того, что от нас ждут наши фэны. Получилось бы, что мы продались – делали бы не то, что было у нас на душе и не то, что само рвется из тебя.

Когда вы записывали “Twinaleblood”, вы рассматривали этот диск как начало перехода от дум-дэта к панку, или же это была именно та музыка, которую ты так любил в то время?

Когда мы начали писать песни, мы не имели особого представления, как будет звучать конечный продукт. Мы просто писали песни, и, как я уже сказал ранее, не захотели заменять уже написанное новым материалом, который бы звучал как более ранние альбомы. Мы особо не знали, в каком направлении пойдем, но материал нам нравился, и мы следовали зову сердца. Может это и звучит как-то уж очень патетически, но так оно и было.

На диджипак-версии альбома присутствует бонус-трек на немецком языке под названием «Mutz umst Erben». Вы никогда не думали о том, чтобы полностью переключиться на немецкий язык? Большинство немецких панк-групп поют именно на своем родном языке…

Нет, никогда. Это бы просто не подошло Pyogenesis. Я работаю с большим количеством панк-групп из Германии, которые поют на немецком, среди них есть и очень известные, но если бы мы начали петь по-немецки, это был бы уже не Pyogenesis.

Все ли участники Pyogenesis одинаково поддерживали музыкальную эволюцию коллектива, или же был кто-то один, лидер, кто толкал группу в определенном направлении?

Все песни писали я и Тим, а Тиму всегда нужно было время на то, чтобы понять, что ему нравится, а что нет. Можно сказать, что я оказывал влияние на вкусы остальных музыкантов, я был человеком, который вносил новую и свежую струю в

процесс и в стилистику написания песен. Но я не думаю, что кто-то из нас был недоволен тем, что мы делали, потому что он бы тут же сказал бы об этом остальным. После выхода каждой пластинки мы собирались вместе и прослушивали ее один, два, три, десять раз, и мы всегда были счастливы от того, что мы сделали. Мы всегда чувствовали, что это нечто особенное, уникальное.

Следующий альбом под названием “Unpop” (1997) вышел с очень смешной обложкой, на которой был изображен голый парень с акустической гитарой в руках. Где вы такую достали фотографию?

(Хохочет). На фотографии изображен я под душем. (Дружный смех). Мы были в студии у Романа, нашего басиста, и к нам пришел журналист из немецкого журнала «Rock Hard», чтобы написать репортаж из студии. Он сказал: «Эй, ребята, давайте сделаем несколько угарных фоток! Фло, а почему бы тебе не залезть под душ?» Не знаю, почему, но я так и сделал, а он меня сфотографировал. Получилось все очень безбашенно, обычно я так не выгляжу, но вот под душем я похож на идиота. На тот момент у нас еще не было идей по поводу оформления альбома. А в то время только-только начали появляться полароидные фотографии. Вот мы и подумали сделать такую обложку и показать всем, что Pyogenesis уже не метал-банда.

Интересно, как отреагировали сотрудники вашего лейбла Nuclear Blast, впервые услышав альбом? Они и сейчас выпускают, в основном, металл, а тогда вообще ничего общего не имели с такой музыкой…

(Смеется). Они ожидали чего-то другого, но альбом был записан, и это было именно то, что нам нравилось, и чего мы хотели. Так что у них не оставалось выбора, кроме как выпустить диск. К тому же, он пользовался большой популярностью, так что по прошествии времени, он им тоже понравился.

На “Unpop” есть песня “XXL Ego King”, фактически исполненная в стиле рэп. Вам в то время действительно нравился рэп? А сейчас все слушаете подобную музыку?

Хм-м-м, весь этот альбом был одним большим экспериментом, на нет собрано много различных музыкальных стилей. Я бы даже назвал этот диск самым разнообразным по стилистике в нашей дискографии. “XXL Ego King” как раз и был одним из составляющих этого эксперимента, мы хотели посмотреть, сработает такая стилистика или нет.

Старым фэнам группы, наверное, было очень сложно приять столь экспериментальный диск, как “Unpop”, и вы сильно рисковали потерять старых фэнов и не найти новых. Этот аспект вас когда-нибудь пугал, или же вы были готовы начать новую музыкальную карьеру любой ценой?

Хм-м-м, мы об этом и не думали. Мы хотели играть музыку и не хотели, чтобы кто-то говорил нам, что есть хорошо, а что не очень. Нам вообще было наплевать на тех, кто говорил нам: «Вам нужно снова написать песню, как вот эта или та». Например, трек «It’s On Me» - это одна из лучших песен, когда-либо написанных Pyogenesis, и очень многие говорили: «Ребята, вам нужно написать еще таких же песен!» Но ведь это будет просто копирование! Если наши песни на что-то похожи, в этом нет ничего страшного, но вот специально садиться и писать копии других песен – нет уж, увольте.

Некоторые считают вас провокационной группой, потому как каждый из ваших альбомов является сложным испытанием для тех, кому нравился предыдущий. Вы специально так делаете, или же это получается само собой?

Интересная точка зрения. Я согласен, что каждая наша запись отличается от предыдущей, но я никогда не слышал, чтобы люди считали нас провокационной группой.

Как на “Unpop”, так и на следующем релизе “Mono” (1998) были очень интересные кавера. Почему вы решили сделать свои версии “Sehnsucht” и “Africa”? Эти песни имеют для вас какое-то особенное значение?

Это песни из 80-х, которые мы слушали, когда росли. И поэтому они для нас так важны.

На мини-альбоме “Love Nation Sugarhead” (1996) есть песня “Female Drugthing”, в записи которой участвовал Мартин Уолкиер из Skyclad. Как вы его заполучили для совместной работы?

Он встречался с девушкой, которая выступила в роли режиссера одного из наших видеоклипов. Так, собственно, мы с ним и познакомились. Ему понравился Pyogenesis, и мы отыграли два концерта вместе. Потом как-то мы разговаривали, и он сказал: «Я бы не прочь с вами вместе поэкспериментировать». Он очень профессионально подошел ко всему – пришел в студию, и уже через час мы закончили работу, сидели и пили. (Смеется).

После “Unpop” вы стали ездить в турне с совершенно другими группами и играли перед совершенно другой публикой. Насколько турне с Anathema отличается от турне с Social Distortion?

Конечно же, главная разница – это публика. Тур с Anathema был нашим первым туром вообще, так что все было по-новому, свежо и увлекательно, и нас не особо волновало, если не хватало еды или питья. Турне с Social Distortion было абсолютно другим, потому как к тому моменту мы уже что-то из себя представляли и вышли на определенный уровень, так что, само собой, мы ожидали чего-то большего, чем то, что имели во время тура с Anathema. Да и стилистически разница очень большая. Social Distortion – это панк-группа, играющая уже около 20 лет, а Anathema были тогда такими же м

олодыми и зелеными, как мы.

Может быть, то, что мы сейчас скажем, вовсе не правда, или же просто ошибочный взгляд со стороны. Дело вот в чем: многие считали тебя и Тима главными в группе. Но с годами ты писал и пел все больше и больше, а роль Тима в Pyogenesis постепенно уменьшалась. Почему так произошло?

Все просто – когда он писал песни, он их и пел, а когда к микрофону становился я, я пел свои песни. Мы всегда сочиняли много песен, и лучшие из них вы можете услышать на наших альбомах. Когда приходило время начинать работу в студии, мы составляли список того, что было написано, помечали, кому какая песня больше всего нравится, и таким образом определяли, чьи песни попадут на альбом. Из 20 готовых песен на альбом попадали только 12… Хм-м-м, как бы это сказать? Может быть, мои песни были лучше, чем его? Не знаю, как объяснить. Может быть, это и прозвучало очень надменно, но я вкладываю в это другое значение. Понимаете, что я имею в виду?

Да, конечно. Но давай теперь перейдем к диску “Mono… Or Will It Ever Be The Way It Used To Be”. Название звучит достаточно саркастично…

Так оно и есть.

То есть, назвав альбом таким образом, вы хотели сказать, что Pyogenesis никогда не будут оглядываться назад и будут двигаться только вперед?

Да, именно это и имеется в виду. Моно – это противоположность стерео. Формат моно звучит очень поверхностно, не имеет такой глубины, как стереозвучание. И мы хотели сказать, что этот диск звучит не слишком мощно и тяжело, но с другой стороны, кто знает, какие изменения произойдут в будущем? Если постоянно поворачивать, в один прекрасный день ты вернешься туда, откуда ушел. Вот то, что мы хотели сказать таким названием.

Выход “Mono” не сопровождался синглами. Почему? И были ли вы довольны тем, как Nuclear Blast поддержали этот алььбом?

Почему же? Мы выпустили сингл на песню “Drive Me Down”, и сняли на эту песню клип. Но этот сингл не поступил в продажу, он был предназначен сугубо для промо-акций, для радиостанций и клубов. С ним мы взобрались на первую строчку немецких альтернативных хит-парадов. Работа Nuclear Blast была вполне неплохой, учитывая тот факт, что для них это было новое поле деятельности, совсем другой мир. Многие из их контактов ничем не могли нам помочь, потому что мы уже не были метал-командой. Так что им пришлось нанимать профессионалов, которые лучше разбирались в альтернативной и панк-музыке, и в результате все очень даже хорошо сработало. В то время “Mono” имел солидный успех, он помог нам привлечь внимание людей, не слушающих метал.

Теперь перейдем к альбому ремиксов “P” (2000). Когда вы работали над этим диском, вы уже знали, что это будет последний альбом Pyogenesis старого состава и ваш последний альбом на Nuclear Blast?

Мы знали, что это будет последний альбом на Nuclear Blast, потому как по контрактным обязательствам мы должны были им еще один диск, и они хотели выпустить сборник лучших песен. Но, если честно, кому нужен сборник лучших песен Pyogenesis? Я был против, и мы предложили вместо этого сделать альбом ремиксов. Сейчас, если бы мне предложили сделать такой альбом еще раз, некоторые песни звучали бы по-другому. “P” тоже получился очень экспериментальным.

А как вы выбирали песни для него? Это подборка ваших личных предпочтений, или же там представлены те вещи, которые, на ваш взгляд, лучше всего подходили для ремикширования?

Это своего рода смесь самых любимых моих песен, и тех песен, которые можно переделать не в ущерб им. Даже самую лучшую песню сложно переделать, если не знать, как.

Вы не думали пригласить других специалистов по ремиксам для работы над этим диском?

Конечно, думали, но все упиралось в бюджет. Естественно, я бы с удовольствием позволил Prodigy или Depeche Mode поработать над моей музыкой, но таких денег у нас не было.

А как тебе пришла мысль создать свой собственный лейбл, Hamburg Records? И с какими основными трудностями тебе пришлось столкнуться в начале его работы?

Самым сложным было наладить международную сеть распространения нашей продукции. А главной причиной было то, что за долгие годы я накопил большой опыт работы на музыкальной сцене и уже отказывался понимать, зачем мне подписывать контракт и платить каким-то другим дядям деньги за то, что я могу сделать сам и в десять раз быстрее их. Все, что вам нужно – это контакты, а они у меня были. Так что создать свой собственный лейбл мне не составило особого труда.

Какие планы на будущее у Hamburg Records? Есть ли группы, которые ты очень хотел бы заполучить к себе?

Выпуск альбомов на нашем лейбле имеет цель помочь начинающим группам заявить о себе. Например, именно так мы работаем с Montreal. Также мы выпускаем материал Pyogenesis, но главная сфера нашей деятельности – это менеджмент. Мы занимаемся менеджментом других групп и делаем все от нас зависящее, чтобы они больше гастролировали, играли на разогреве у отличных команд, заключали хорошие контракты и так далее.

А что требуется от группы, которая хочет подписать с вами контракт?

Они должны

писать хорошую музыку. Все что требуется – иметь хороший материал и хорошо смотреться «живьем».

Сколько времени у тебя ушло на то, чтобы найти новых музыкантов после того, как Тим и Волле, который долгое время был у вас ударником, покинули группу? Ты давно знал тех ребят, которые вошли в новый состав, или же ты устроил прослушивание?

Один из «новичков», Питер Рутард, был нашим концертным басистом. В новом составе он просто переключился на гитару. Остальные же ребята раньше были нашими техниками. Мне даже не пришлось просить их присоединиться к нам, они меня сами спросили. Все было очень просто.

Итак, мы подошли к вашему последнему на сегодняшний день студийному альбому – “She Makes Me Wish I Had A Gun”, с момента выхода которого уже прошло около трех лет. Тебе все так же нравится этот диск? Или же ты хотел бы сделать очередной ремиксовый диск, на этот раз с материалом с последнего альбома?

Нет. Как я вам уже сказал, мы записали тот альбом с ремиксами только потому, что Nuclear Blast хотели издать диск с лучшими песнями Pyogenesis. У нас даже в планах нет выпускать еще один альбом с ремиксами, так что ничего подобного в ближайшие годы у нас точно не выйдет. Следующим продуктом станет новый студийный альбом, как всегда отличного качества.

В одном из интервью ты сказал, что для «She Makes Me Wish…» было написано 23 песни, но далеко не все попали на диск. Что случилось с остальными треками?

Мы выпустили EP под названием “I Feel Sexy Everyday” с несколькими треками, не вошедшими на альбом. У вас в России он, правда, не выходил. Еще одну песню можно найти у нас на сайте, а пара-трока вещей пока остаются неизданными.

Почему вы решили начать альбом с сэмпла с голосом известного ученого Вернера фон Брауна? Имеет ли он какую-то связь с остальными песнями?

Не со всеми остальными песнями, а с альбомом в целом. Вернер фон Браун был немецким ученым, которого интересовала только его работа, только лишь физика и техника, а на национальные проблемы, на Вторую мировую войну ему было просто наплевать. Когда Германия капитулировала, и американские войска вошли в страну, они привезли этого парня в Штаты, и он помог им создать ядерную бомбу. Ему было все равно, на какую страну работать, его интересовали только лишь физика и техника. И так же и с нами, нас интересует только музыка, а не к какой стилистике мы принадлежим – металлу, панку, хардкору или альтернативе. Музыка – вот что имеет для нас первостепенное значение.

На альбоме присутствуют и другие голосовые сэмплы – откуда они взяты? Из фильмов?

Да, они взяты из сериала “Star Trek”.

В свое время ты написал очень саркастическую песню про девушек – “Punk Rock Is Her Life”. А на альбоме “Unpop” есть другая песня из этой же серии – “Alternative Girl”. Интересно, последовала ли какая-то реакция на эти песни от девушек-фанаток – на форуме официального сайта или лично?

Нет, ничего подобного не было, а почему должно было быть?

Некоторые девушки могут подумать, что это песня про них…

Хм-м-м, если они думают, что это песня про них, значит, так оно и есть. Я описал в них свой личный опыт.

В песне “Lunacy”, насколько мы понимаем, говорится о клубе, который тебе очень нравится. Расскажи побольше об этом месте.

Это мой любимый бар, он расположен в самом центре гамбургской ночной жизни. Не знаю, слышали ли вы когда-нибудь про Рипербан. Так вот, «The Lunacy» находится в одном из переулков, который отходит от Рипербана. Это даже не ночной клуб, это просто бар, но там включают много панка, металла, альтернативы и всю другую музыку, которую мы любим. Были времена, когда мы бывали там по три-четыре раза в неделю, пили там всю ночь напролет. (Смеется). Если мы отдыхаем в Гамбурге, мы всегда встречаемся в «The Lunacy».

Как ты считаешь, такое дэт-металлическое название, как Pyogenesis, подходит к той музыке, которую вы сейчас играете?

Нет. (Смеется). Но название Pyogenesis – это уже брэнд, торговая марка. Например, если вы слышали первый альбом Paradise Lost, это был дум-метал, и Ник Холмс постоянно гроулил, пел исключительно искаженным голосом. А если послушать то, что ребята делают сейчас, так это тоже не совсем состыкуется с их названием, но Paradise Lost - это уже брэнд. Он не показывает на принадлежность группы к металлической музыке, он используется исключительно как имя собственное, для обозначения любой музыки, созданной данными исполнителями.

Теперь вопрос о сет-листе ваших сегодняшних концертов. Ты уже упомянул, что вы играете много старых песен. А какой трек в сете является самым старым?

(Пауза). Наверное, на настоящий момент это “Fade Away” с альбома “Sweet X-Rated Nothings”. Про это можно узнать на нашем сайте – там есть небольшой концертный видео-фрагмент этой песни. Мы планируем играть еще несколько старых песен, например, “Through The Flames”.

В 2002 или 2003 годах ходили слухи о предстоящих концертах Pyogenesis в Москве, но вы так до нас и не добрались. Что произошло? И каковы шансы все-таки увидеть вас в России?

Я общался с промоутерами с помощью лейбла Irond, который выпускает наши диски в России. Были планы сделать небольшой тур, но он, к сожалению, не состоялся. Я мало что знаю про организацию концертов в России, и поэтому мне сложно предполагать, что именно произошло. Но мы очень хотим приехать к вам, и если мы приедем, мы обязательно сыграем много старых песен. Проблема в то, что у нас почти нет связей в России.

Вопросы задавали - Роман Патрашов, Феликс Яковлев
Перевод с английского - Феликс Яковлев
31 марта 2006 г.
15 июн 2005 the End

Pyogenesis

Эх, дороги...